Мне ночью вновь мерещились гробы

И долго снились траурные марши,

Корявый ход подраненной судьбы,

С которой я сходился в рукопашной.

Сошлись в кольцо начало и финал,

Для нас нет плахи, нет и пьедестала,

Но я ходить по лезвию устал,

Да и судьба водить меня устала.

Не надо мной кружится воронье,

Не для меня березки на погосте.

Зачем же пахнет смертью бытие,

И лезут из земли чужие кости?

А на земле свирепствует весна,

И почву к небу вытолкнул подснежник,

А под землей покой и тишина,

А над землей полет и безмятежность…

А я ни на земле, ни под землей,

Ни над землей, что очень интересно.

Я где-то есть с подраненной судьбой,

А где? И самому мне неизвестно.

Я где-то есть. Я где-то буду есть

Горячий завтрак и холодный ужин.

Искал себя в палате номер шесть,

Но доктор там меня не обнаружил.

Короче, я ни мертвый, ни живой,

Я что-то непонятное такое.

Услышал за своей спиной конвой –

Обрадовался. Может быть, за мною?

Но сколько бы я в жизни не грешил,

Не выходил отчаянно за грани,

Не для меня шаги в ночной тиши,

И ни ко мне приставили охрану.

А может быть, я просто – отраженье,

Нелепый слепок, нереальный штрих

Какого-то неловкого движенья,

А может быть, я просто чей-то крик?

Негромкий крик отчаянной печали,

Последний вздох и нереальный плач,

Который в дикой болью обвенчали

И окрестили в море неудач.

И я пытаюсь достучаться в душу,

Чужую душу, растопив там лед,

Но этот крик никто не хочет слушать,

А если и услышит – не поймет.

А коль поймет, то не придаст значенья,

А коль придасть, то сразу же предаст.

Я просто крик, я чье-то отраженье,

А дальше уже, кто во что горазд.

Лишь только ход подраненной судьбы

Корявый след свой оставляет в пашне…

Мне ночью вновь мерещились гробы

И долго снились траурные марши.