Стихи Андрея до 2008 года

Чужие долги

Мы прощаем долги, чтобы нам их простили,

Но придет осознанье, что в этой стране

Быть богатым – преступно, а нищим – противно,

Здесь свобода зависит от звона монет.

Здесь пророки – безмолвны, а судьи – двулики,

Здесь бандиты диктуют поэтам мораль,

Здесь браслетами совести служат вериги,

Здесь граненым спасением брызжет печаль.

Петушиные вопли попсовой эстрады,

Лебединая песня утраченных лет.

В разговорах на кухнях рождается правда

И неверие запаху свежих газет.

Перекручены дни, переверстаны даты

В новостишках чужих, полуумных богов,

Сумасшедшее счастье рекламных плакатов

И проблемное поле вселенских долгов…

Уезжай, если можешь, от этой системы,

Окровавленных рук похотливых вождей.

И пусть эта страна тебе вслед смотрит немо,

Задохнувшись безумием пошлых идей.

Как бы мы не кряхтели, – все в омут глядели…

Убегая отсюда не важно куда,

Проходя через Чур, проползая сквозь щели,

Будет небо с общину, как с гуся вода.

И пусть стрелы сомнений не гложат напрасно,

Невозможно терять то, чего у нас нет …

Если хочешь, я сам подарю тебе праздник

И куплю долгожданный, заветный билет.

Если хочешь, я дам тебе хлеба в дорогу,

Напою на прощанье священной водой.

Если можешь, прости мне больную тревогу,

Но не лезь ко мне в душу, пока я живой.

Проходя через дебри, кошмары и жути,

Забывая про хруст поврежденных хрящей,

Разрывая оковы, наручники, путы,

Я не стал агрессивней, черствее и злей.

Положив на алтарь обожженную душу,

Я уверовал в то, что ты стала святой…

Но не смог быть тебе я ни братом, ни мужем,

Ибо в этой стане мне нельзя быть с тобой.

И пусть судьбы твоя и моя стали парой,

И два сердца повязаны песней одной,

По ладам растревоженной болью гитары

Я бегу, чтоб порваться звенящей струной.

Вколотив в себя гвозди опасных предчувствий,

Заглушив острым нервом боязнь высоты,

Я не верю, что будет возможность вернуться,

Я почти что лечу и сжигаю мосты.

Но мне хочется чувствовать запах свободы,

Проходя безысходного ада круги…

И на Млечном пути за два такта до коды

Это я возвращаю чужие долги.

Бессонница

Мне новый срок бессонница отпустит до утра.

Квадрат окна окрасится тоскою.

Я снова одиночество расставлю по углам

И на луну холодную завою.

Опять гуляют черти по истерзанной душе

Пока ночной дозор приблизит утро.

И я калибры глаз нацелив в небо, как в мишень,

Себя травлю ядреной самокруткой.

Пусть медленный огонь сожрет газетный негатив,

Закрученный в тугую козью ножку,

Пусть дымные колечки напевают свой мотив,

Протаптывая лунную дорожку.

И по дорожке той мне ангел спустится с небес

И станет где-то справа за спиною.

И я ему признаюсь, что меня попутал бес.

Бессонница - бессмертье бесовское,

Похожее на вечное бесправие страны,

Запутавшейся в лабиринтах мира.

Привыкшие жиреть от крови в лапах сатаны,

Мне лгут в лицо вчерашние кумиры.

А я сижу без хлеба, зрелищ, денег и огня,

И счастье у меня ночует редко,

И как пружины нервы натянулись у меня

От чаянья не стать марионеткой.

Быть может, я, юродивый, не научился жить,

Но рясу пропил поп в моем приходе...

Скажи мне, ангел, это кровь горячая бежит,

Или вчерашний хмель по жилам бродит.

Но ангел не ответит, посмотрев в мои глаза,

Наполненные болью и бессильем,

Лишь только крылья сложит под седые образа,

И загорятся от лампады крылья.

Подворье запылает раньше, чем придет рассвет

С надеждою, как груз гуманитарный,

И я пойму, что ни меня, ни дома больше нет,

Ни ангела, ни черта, ни пожарных.

Лета прощальный огонь

Сумрачным думам нету числа.

Лето сгорело дотла.

Осень дождями меня обожгла –

Странный источник тепла.

Осень несет на крыле своем смерть –

Мне не получится спеть.

Я собираю себя на ладонь –

Лета прощальный огонь.

Там, где закатом обуглился день,

Вижу я странную тень

Стаи летящих из осени птиц.

Птицы не знают границ.

Брошены в небо сухие глаза.

С неба скатилась слеза.

Ветер о чем-то шепнул за спиной.

Время идти на покой.

Напев

Помолчи со мною вместе

О несбывшейся мечте,

О моей неспетой песне,

Не рожденной на кресте.

На тернистую дорогу

Пристальнее погляди:

Впереди еще так много

И так мало позади.

Но трепещущие свечи

Погасить не разреши,

Там, где ласточки щебечут

Над распятием души.

Щедроты бытия

Все вернется на круги своя.

Знаю, обязательно вернется.

Но пока щедроты бытия

Ежедневно закрывают солнце.

Под ногами - грязноватый снег.

Опадает пепел с сигареты.

Как же долог сумасшедший бег

В поисках утраченного лета.

Хандра

Воет ночь в мое окно волком.

Заморозила тоска душу.

До весеннего тепла - долго.

Пережить бы в этот раз стужу.

Кровоточит от рубцов сердце,

А по телику - одно мыло.

Я пытался убежать в детство,

Да забыл, когда оно было.

Не спасает от хандры чтенье,

И, куда ни глянь,- я всем должен.

Мне бы справиться с моей ленью,

Да не хочется хотеть больше.

Как не хочется бежать дальше,

Потому что мне везде тесно.

И гитара отдает фальшью,

Как все новости страны в прессе.

Ни надежды, ни мечты нету.

В никуда уводят все двери.

Мне хотя б один глоток лета,

Мне хотя бы полглотка веры.

И не нужно никакой власти,

Ведь не может быть всегда плохо.

Мне хватило бы на вдох - счастья,

И любви хотя б на полвдоха.

5 часов 30 минут

Моя жена красива и здорова,

И требует все время мужика.

А у меня - опять на полшестого,

Ни пальцев даже нет, ни языка.

Дорога

Мне слишком дорога моя дорога.

Мне любо все, куда бы я ни шел.

Мне хорошо за пазухой у Бога,

У черта на куличках - хорошо.

Шутовство бестолковой души

Проходи-ка беда стороною.

Не кружи надо мной, воронье.

И пусть встреч со старухой кривою

Не пугается сердце мое.

Дай мне чистой воды из колодца,

Отженить от меня не спеши

Ты стихов моих глупых юродство,

Шутовство бестолковой души.

Не солжет мне весна

Не солжет мне весна пулеметным дождем.

Нить его вознесенья не знает конца.

Это путь покаянья, которым пройдем,

Это линия жизни в ладонях Отца.

Не солжет мне весна ликом голой земли.

Это след воскрешенья, сменяющий ночь.

Не пугает меня, не печалит, не злит

Бесконечный и вечный, неистовый дождь.

Он взлетает и тает. Под самую высь

Манит к розе ветров за струною струна.

Кровь еще не остыла, ты только держись.

Пулеметным дождем не солжет мне весна.

Дожди

Дожди идут. Бескрайние дожди.

И никого...И сумерки все гуще...

И снова я молюсь о дне грядущем,

Не ведая, что будет впереди.

Дожди идут на миром, как потоп,

Как древний миф о праведнике Ное.

Но кто ковчег сегодня будет строить,

Чтоб плыть навстречу солнцу на восток?

И будущего нет...И в прошлом - дым...

Мы - поколенье, проклятое богом,

Глядим в водой размытые дороги

И в серые бескрайние дожди.

Зловонные тропы

Разрывая цепи облаков

Разлетится солнце пополам.

И на вечный шабаш дураков

Некому нести свой стыд и срам.

По осколкам преданного рая,

Где иконы плачут по углам,

На бесхрамье каждому сараю

Можно прилепить табличку-храм.

Нас зачали в бестолковом веке,

Нас венчали смутой и войной.

И бредут извечные калеки

Из Кабула по пути в Ханой,

Из Чечни по косовским дорогам,

По зловонной Каина тропе.

У убогих не бывает бога,

И не верит мудрому глупец.

Только смерть с опущенным забралом

Как хозяйка тянет на погост.

И найдется каждому шакалу

Кем-то недоеденная кость.

Трамвайчик

Маленький трамвайчик ехал под откос.

Сонных пассажиров на себе он вез.

Маленький трамвайчик шел без тормозов.

Спите пассажиры. Всем приятных снов.

Лакомый кусочек лиха

Луковое горе лика-

Лакомый кусочек лиха.

Только лик не вяжет лыка,

Пролетев по небу тихо

Между миром и войною,

Между горном и свирелью.

Место наших встреч с тобою

Поросло бельем нательным,

Зацвело болотной тиной,

Заклубилося в тумане.

Ты не стала мне богиней,

Ты рабынею не стала.

И от нашего союза

Не смогло родиться счастье,

Может от того, что с Музой

Не умел МУЗЫК общаться?

Что-то там не так сложилось,

Не срослись концы с концами,

Одиночества пружины

Распрямились между нами.

Усыпив свои печали

В пустоте, как в колыбели,

Я тебя не жду ночами,

Не ищу в своей постели.

Место наших встреч с тобою

Поросло бельем нательным.

Между миром и войною,

Между горном и свирелью

Я лечу по небу тихо

Отгоревшею звездой.

Лакомый кусочек лиха

Между мною и тобою.

Поцелуй

В час, когда сонный город взорвется ночными огнями,

И на стыке пространства и времени скроется день,

Мы, сплетаясь в объятиях, мудрыми станем богами,

Мы умрем и воскреснем, мы будем всегда и везде.

И утихнут вулканы под взглядом холодного Сфинкса,

И дыхание времени души натянет в струну,

И серебряным светом нам Вечность прольется на лица,

И один поцелуй остановит любую войну.

Оргазм

В моих глазах умрет осенний день,

Над городом опустится прохлада.

И в самом тихом закоулке сада

Мы обретем любовную постель.

Нам суждено с тобой сыграть в игру

Великую, блаженную, живую,

Когда срывать я буду поцелуи

С твоих немного приоткрытых губ.

И мир взорвется, чувствуя оргазм,

Когда все нервы наши на пределе,

И я умру в твоем горячем теле,

И время остановится для нас.

Без тебя

Боль любви на части разделяя,

Окунаясь в новое "прощай",

Я отдам тебе ключи от рая-

Без тебя мне горек будет рай.

Без тебя безмолвными ночами

В сердце отзовется боль утрат,

Черной мессой ляжет между нами

Разочарований звездопад.

Я зажму одну звезду в ладони,

Вечность в отчуждении скорбя.-

Мне и ей на грешном небосклоне

Стало одиноко без тебя.

Мы ловим дождь

Мы ловим дождь ладонями души.

А в небесах ни беса, ни вражды.

И мы резвимся, словно малыши,

Разбрасываясь брызгами воды.

Осколки-брызги в бездну пусть летят.

Нам эта бездна кажется без дна.

Мы каждой капле нашего дождя

Придумать успеваем имена.

Дай мне (шанс)

Одинокий, как Сфинкс, молчаливый, как ночь,

Безнадежный, как крик, беззащитный как нерв.

Я обратно пытаюсь себя превозмочь,

Возвращаюсь в свой дом, что печален и сер.

Я устал быть один. Я хочу быть с тобой.

Я устал спотыкаться на каждом шагу.

Я устал слепо верить в святую любовь,

А не верить в нее я уже не могу.

Дай мне руку на долгом и трудном пути!

Дай мне, как Ариадна, священную нить!

За тобой на край света идти и идти

Дай мне шанс! Я его не смогу упустить.

Я хочу быть с тобой

Я смертельно устал. Я почти что старик.

Лебединая песня похожа на крик.

Через Чур, сквозь границы, дорогой кривой

Пробираюсь к тебе. Я хочу быть с тобой.

Под шальным водопадом колючих дождей,

По незрячим глазам одиноких ночей,

По размытым дорогам холодной весны,

По горящим пожарам последней войны,

Сквозь тупые колонны солдатских рядов,

Сквозь истертые струны гитарных ладом,

Сквозь открытые раны, сквозь цепи оков,

Сквозь хореи и ямбы постылых стихов.

Пробираюсь к тебе сквозь сплетение зла.

И на сбитых коленях налипла зола,

И на стертых ладонях горячая кровь,

Что несет вместе с болью земную любовь.

Яблочный сезон

Зрелость жизни. Мой сад плодоносит.

Урожай больше день ото дня.

Но, мне кажется, поздняя осень

Не сумеет настигнуть меня.

Мои спелые яблоки - годы,

Набухая, срываются вниз.

И уносят попутно их воды

Быстрой речки с названием - Жизнь.

Я о прошлом своем не жалею,

Не воюю с вещуньей-судьбой.

Но приходит с годами острее,

И тревожит сердечная боль.

Повторенья не будет, я знаю,

Ни рожденью, ни ранней весне.

Но продлится пора урожая,

И сезон будет щедрым вполне.

Я люблю этот мир

Я люблю этот мир в первозданной красе,

Где рассвет босоногий и солнце на всех,

Где глоток кислорода - целительный яд,

Где цветные глаза незабудок горят,

Где гармония снов заплетает венок,

Где земная любовь вновь лелеет росток,

Где есть место мечте, где весна без войны,

Где крылата душа, даже в тяжкие дни,

Где из детства меня не уводит мой путь,

Мне опять не хватает чего-то...чуть-чуть...

И тревожит, и манит в туманную даль

То веселье и радость, то грусть и печаль.

Акварель, размытая листвой

Окно раскрою и пахнет весной.

Как сладко ощутить себя крылатым,

Почувствовать разлитую прохладу,

И акварель, размытую листвой.

И радостно, и больно, и легко

Вдохнуть в себя такое наслажденье,

Каштан в свечах, как торт на день рожденья,

А небо, как парное молоко.

И я опять с собою унесу

В своей душе, как делал это часто,

Простое, незатейливое счастье

И солнышко веснушкой на носу.

Унесите грусть мою

...Просыпаться от птичьего гама,

Открывать настежь окна в рассвет,

И под эту несложную гамму

Верить в то, что зимы больше нет.

Чур меня...Заболел я весною-

Пусть сегодня мне стелют постель

Только первой невинной листвою...

Будет солнце, летящим, как шмель.

Будет больно от запахов мая,

Будут слезы, как божья роса,

И на крыльях весны птичья стая

Унесет мою грусть в небеса.

Плаха

Палачу ночами снится

окровавленная плаха.

Я - подраненная птица,

Я - подстреленная птаха.

Поднимаюсь по тревоге,

жизнь сплетая по минутам.

Ковыляю по дороге

в никуда из ниоткуда.

Сквозь разорванные души,

Сквозь изломанные судьбы,

напряженный, нервный ужас,

опостылевшие будни.

Лишь слеза в пустых глазницах

убиенного монаха...

Палачу ночами снится

окровавленная плаха.

Языческая гвардия

Чтоб быть поэтом, не хватает боли.

Чтоб стать крамольным, не хватает зла.

Я для себя давно бы выбрал Долю,

Да только вот Недоля подвела.

Быть может, жизнь текла б легко и тихо-

Уютный домик, ласковый покой,

Но только где-то подцепилось Лихо,

Да так и ходит за моей спиной.

Казалось, к счастью мне совсем немножко-

Пройти вершок, а может, полвершка.

Но повстречался на моей дорожке

Невзрачный старичок Боли - Бошка.

Вот так и ходит за моей спиною

От одного до нового огня,

Не разлучаясь ни на миг со мною

Языческая гвардия моя.

Последний лист

Где-то во Вселенной плачет дождь.

Барабанят капли дождевые.

И ветра холодные и злые

Одинокий лист вгоняют в дрожь.

Новый шквал, как русская рулетка,

Ощущенье смерти обнажит.

Из последних сил, врастая в ветку,

Болью он цепляется за жизнь.

Пусть ладонь в морщинах и рубцах,

По которым острый ветер режет,

Пусть полет в пучину безнадежен,

Словно дикий хохот мертвеца.

В каждом есть огромная потребность.

Мы живем до роковой межи.

Выше неба – ощущенье неба,

Выше жизни – наслажденье жить.

Стиховорот

Дышит небо облаками,

Клены машут мне руками,

Пульс считает бесконечные часы.

А истерзанные ноги

Вновь плетут в узлы дороги

То ли южной, то ли средней полосы.

Лесом, степью, полем, лугом

Продолжаю бег по кругу,

А газа съедают жадно небеса.

И в стиховороте будней

Я ловлю чужие судьбы,

Но слезами пахнет свежая роса.

Лишь круги перед глазами

Перечеркнуты крестами,

А вокруг стоят могильные кресты.

Но опять дают мне силы

Рек натянутые жилы,

Да тревоги разведенные мосты.

Стихоносец

Считал себя непризнанным поэтом.

Был стихоносцем в вещем царстве слов.

Но открывалось каждому при этом

Вымученичество его стихов.

Насилуя доверчивую музу,

Он кое-как взбирался на Парнас.

Но, одоленный непосильным грузом

Его стихов, не выдержал Пегас.

Судьбе навстречу

По пройденным вехам,

По выжатым строкам

На скорости века

Шагаешь по стропам.

И весь земной шар

Пахнет хлебом и солью.

И каждый твой шаг

Измеряется болью.

И боли твоей

Откликается эхо.

А ты все сильней

"Рубишь" новые вехи.

И этим себе

Расчищаешь дорогу

Навстречу судьбе,

Людям, Миру и Богу.

Украине

Расту твоим приемным сыном

Среди повальной нищеты.

Не то, чтоб стала ты чужбиной,

Но Родиной не стала ты.

Упрек мой, может, не уместен,

Но мне, ей-богу, не понять,

Как превратилась из невесты

Ты в обворованную блядь.

И выдох как вдох

Не удержать птицу счастья в хрупких руках.

Не привыкать одному быть в прокуренной кухне.

Не закричать, боль сжимая в тугих кулаках.

Не замечать, даже если весь мир этот рухнет.

Не убежать от нависшей свинцовой тоски.

Черная ночь бьется в окна разбитой луною.

Не озвереть, выпуская наружу клыки.

Не очерстветь в бесконечной дуэли с собою.

Чтоб не упасть, даже если ты валишься с ног.

Чтоб не пропасть. Зверю в пасть попадаться негоже.

Выдох и вдох. Вдох и выдох. И выдох, как вдох...

Вот он, мой Бог! Вот и я! Так спаси меня, Боже!

Вкус крови

Все могло бы быть совсем иначе,

Если бы я не был на войне.

Для кого-то стих мой предназначен,

Выстрел в сердце предназначен мне.

Не летаю в запредельных высях,

Но не опускаюсь до раба.

Снайперский скупой и точный выстрел

Успокоит...Видимо, судьба.

Ни печали, ни тоски, ни боли,

Незаметно отступает страх.

Я опять стою босой и голый,

Чувствуя вкус крови на губах.

Перед отъездом

Затяжная зима, как по горлу ножом.

Красной птицей небес солнце бьется в окно.

Застилает асфальт покрывало снегов.

Заглушая шаги, ветер манит на дно.

Там, где вздуются вены, желая тепла,

Где натянуты нервы гитарной струной,

Где печаль отражают твои зеркала,

Где горячая кровь за бетонной стеной.

Где идти в темноту, где орать в пустоту,

Где так просто свихнуться и спятить с ума.

Мне пора уезжать. Я хочу за черту.

Предвечерний вокзал. Затяжная зима.

Заповедник

В твоей кухне, как в заповеднике,

Разгулялись два одиночества,

Как минувших времен наследники,

Как грядущих эпох пророчества.

У меня, как у неврастеника,

Сердце вечность сжимает тактами

И выстраивает стратегию,

Обвенчав с кровоточной тактикой.

Ты сидишь в отрешенной хмурости,

А в озерах глаз – тишь печальная.

Ты культуру с контркультурою

Молча ложкой мешаешь чайною.

А на карте стола разложены

Стрелы мыслей меридианами,

Две бутылки пустого прошлого,

Успокоенного стаканами.

И друг друга мы, словно полюсы,

Крестим взглядами невеселыми.

А по кругу гуляют половцы,

И татары бегут с монголами.

И грохочет Русь Изначальная,

И в Европу окно рубает.

Даже наше с тобой молчание

Под топор ее попадает.

Мы проснулись с звездою утренней,

Чтоб испить эликсир свободы.

Меж империями и смутами

Тяжело нам встречать восходы.

А еще не легко под флагами

Разглядеть в бравом марше лица.

Между войнами и ГУЛАГами

Наша память летит, как птица.

И кричит нам тревожно: Мы - Росы,

От великих, до белых с малыми…

От страны, где мы вместе выросли,

Ничего больше не осталось нам.

Только кровь по земле ржавеющей,

И идут иноземцы ратью.

На твоих же руках слабеющих

Умирают как прежде братья.

Богатырская сила сгинула,

Иль варягам дана на откуп.

А герои Руси былинные

В целовальнях лакают водку.

Население союзвиктанится,

Артемидится и немирится.

Если утром пять капель останется,

Значит – в новую пьянку выльется.

И пока не придет похмелье –

Можно трезво смотреть на вещи,

Чтоб почувствовать мир острее

И ударить строкою вещей.

Нам бы воли чуть - чуть еще бы

И поднимется Русь святая.

Но на кухне твоей хрущобы

Мы стаканы в руках сжимаем.

Праздник похорон

Когда я умру в бесчестии,

На празднике похорон

Не стоит вам из винчестера

На небе пугать ворон.

Пускай себе птицы каркают,

Не смейте вы им мешать,

И лето пусть будет жаркое,

Как жаркой бывает блядь.

А я станцевать был рад еще,

Но тело лежит пластом.

Порвите баян на кладбище

И выкиньте под крестом!

Жируйте моими нервами,

И плоть поедайте впрок!

А дьявол в аду, наверное,

Сыграет тяжелый рок.

Тревожною нотой блюзовой

Взрывающего огня.

Такой же забойной музыкой

Казалась мне жизнь моя.

Там, в дикой и пьяной радости

Моих бесшабашных строк

Сгорали цветные радуги,

И целил в меня порок.

В кабак ли, в бордель, к попу ли я

Успел, словно тот пострел.

Меня не сразило пулею -

Однажды я сам сгорел.

Истлел недопетой песнею,

Но низкий вам всем поклон

За то, что я пил бесчестие

На празднике похорон.

Многоединство

Качнулись облака над Диким полем.

Стрелою ветер разрезает синь.

Звенит Свобода вековою болью,

Такой же горькой, как трава полынь.

Она грохочет пляской половецкой,

Неистова, азартна и легка.

Я от Свободы опьянел мертвецки,

Успев отведать только пол глотка.

В моей крови и скифские курганы,

И Русь, и грусть, и Агасфер, и Бог,

И душ людских бурлящие вулканы,

И перекресток тысячи дорог.

Менялись государства, гимны, флаги-

Все отразилось на моем челе.

Я шел из греков. По пути в варяги

Упал, сдорожась на своей земле.

Я слышал, как раскручивает ветер

Истории шальную карусель,

Я видел, как мальчишкой на рассвете

Мой дед надел солдатскую шинель.

Как шла орда и выпускала жало,

Пытаясь солнца ход направить вспять.

И небо содрогнулось, зарыдало,

Как женщина, как Родина, как мать.

Омыли степь мою дожди косые,

Стальные, пулеметные дожди.

И уходили парни молодые,

Не ведая, что будет впереди.

Так, в двадцать лет дед поседел от боли,

От черных дней, от горечи утрат,

И от того, что в Диком скифском поле

В курганах его сверстники лежат,

И от того, что заслонив собою

Свою страну, не знал он почему

Она ему ответила тюрьмою,

Затем сумой ответила ему.

Жизнь проверяла кость мою на прочность,

И я страдал, когда была страда,

Но верил, что мой пульс не обесточен,

Наш пульс не обесточат никогда.

Нас не сумеют уничтожить беды,

Нас не убить в атаке лобовой.

Многоединство у меня есть с дедом

И корень свой, великий и живой.

Он пахнет солью, молоком и хлебом,

Он теплый, словно первая гроза,

Сквозь камни он росток пускает в небо

И держит над Вселенной небеса.

Дух вольницы, стиховорот стихии,

Шаманство света, звездопад огня,

И те осколки времени лихие,

Что снова растревожили меня.

Связав судьбу страны своей судьбою,

Я мудрость обретаю на века.

Я от Свободы пьян, и пьян от боли,

Вкусив Свободы только пол глотка.

Шизофрения

Мне ночью вновь мерещились гробы

И долго снились траурные марши,

Корявый ход подраненной судьбы,

С которой я сходился в рукопашной.

Сошлись в кольцо начало и финал,

Для нас нет плахи, нет и пьедестала,

Но я ходить по лезвию устал,

Да и судьба водить меня устала.

Не надо мной кружится воронье,

Не для меня березки на погосте.

Зачем же пахнет смертью бытие,

И лезут из земли чужие кости?

А на земле свирепствует весна,

И почву к небу вытолкнул подснежник,

А под землей покой и тишина,

А над землей полет и безмятежность…

А я ни на земле, ни под землей,

Ни над землей, что очень интересно.

Я где-то есть с подраненной судьбой,

А где? И самому мне неизвестно.

Я где-то есть. Я где-то буду есть

Горячий завтрак и холодный ужин.

Искал себя в палате номер шесть,

Но доктор там меня не обнаружил.

Короче, я ни мертвый, ни живой,

Я что-то непонятное такое.

Услышал за своей спиной конвой –

Обрадовался. Может быть, за мною?

Но сколько бы я в жизни не грешил,

Не выходил отчаянно за грани,

Не для меня шаги в ночной тиши,

И ни ко мне приставили охрану.

А может быть, я просто – отраженье,

Нелепый слепок, нереальный штрих

Какого-то неловкого движенья,

А может быть, я просто чей-то крик?

Негромкий крик отчаянной печали,

Последний вздох и нереальный плач,

Который в дикой болью обвенчали

И окрестили в море неудач.

И я пытаюсь достучаться в душу,

Чужую душу, растопив там лед,

Но этот крик никто не хочет слушать,

А если и услышит – не поймет.

А коль поймет, то не придаст значенья,

А коль придасть, то сразу же предаст.

Я просто крик, я чье-то отраженье,

А дальше уже, кто во что горазд.

Лишь только ход подраненной судьбы

Корявый след свой оставляет в пашне…

Мне ночью вновь мерещились гробы

И долго снились траурные марши.

Узловая станция

Точка предписания – Свобода.

Узловая станция – Донбасс.

Перекресток наций и народов –

Четкий слепок с каждого из нас.

Ось земли вращают километры

В небо распластавшихся степей.

Озорным, как хлеб горячим, ветром

Дышит мирозданье скоростей.

Здесь сердца звучат в забое жарком,

И опять, сегодня, как вчера,

Наших душ открытых кочегарка

Порожняк не гонит «на гора».

Рук сплетенье, бег судьбы и воля,

Перестук не пройденных тревог.

И, наверно, мне не хватит боли

Все связать в единый узелок.

Но пока не сорваны стоп-краны

В вековом кружении планет,

Мне на руки этим утром ранним

Вновь счастливый выпадет билет.

Я услышу мамину молитву,

Что не смолкнет в грохоте веков.

И во мне сойдутся монолитно

Прошлого и будущего зов.

Растревожит память в одночасье

Отгремевших войн кровавый след.

Но опять взойдет над миром счастье

Обновленной радугой побед.

Сколько еще в нашей жизни будет

Спусков, поворотов, виражей,

Душ надломов и развилок судеб?

От того мне ближе и родней

Точка предписания – Свобода,

Узловая станция – Донбасс.

Перекресток наций и народов –

Четкий слепок с каждого из нас.