Стихи Кати 2004 год

Екатерина Шталь

***

Ночь. Перекрестков углы.

Шаг тороплив и отточен.

Все, как один, у обочин

автомобили белы.

Хмель в золотой голове,

нежность рубцами на коже –

поздний и ранний прохожий

белой аркады ветвей –

Холод обнять на бегу

и ничего не бояться…

Тени снежинок роятся

под фонарем на снегу.

Орфей – об Эвридике 

Быть космосом,
ареной мановений
горящих тел –

Быть сном ее,
что ляжет, сокровенен,
в Ее постель.

Быть облаком,
и деревом, и садом
и просто – Быть

свободой, песней,
грусть и отрадой
Ее судьбы.

Быть голосом
ручьев Ее весенних,
рассветных птиц –

Быть клавишей, струной…
лукавой тенью
Ее ресниц…

Быть солнечной
ромашкой в изголовье,
пчелой в меду –

Быть проклятым,
и быть самой любовью
в Ее аду.

Быть звездами на небе,
быть на камне
змеей –

Быть травами сырыми
под ногами
Ее.

***

Каждый год

мы встречаемся с этим днем –

в который уйдем.

Каждый год

мы смеемся,

грустим или пьем

в одиночку, вдвоем

или втроем…

Он подходит –

а мы не ждем.

Мы не знаем, в который из дней

ляжет тень.

И каждый из нас живет,

каждый год

проживая тот,

в который…

Запах земли 

Деревья бугристые, мшистые

в рыхлых наростах,

И длинные-длинные сочные

стебли травы…

Так зеленью глаз насыщается –

вволю и просто.

И в кочках своих деловито

снуют муравьи.

Под кленами иссиня-черные

ходят вороны,

И головы их из пырея

почти не видны.

Как солнечный свет пробивается

тихо сквозь кроны!..

Как темные дупла

загадочны и холодны.

Но к небу протянет

ладони свои подорожник,

Попросит напиться,

листочки сужая в ладью…

И вот насекомые в норы

ушли осторожно,

И серыми сгустками небо

берется к дождю.

…Вода – отшумела по листьям,

умчала ручьями,

И радуга тает палитрою

нежной вдали.

На буйную зелень, на мокрые

камни и травы

Из темных глубин поднимается

запах земли.

***

Ночная, такая ночная

За дверью моей темнота.

Уйду, но за мною сначала

ладоней сомкнуться врата…

Зардеется город незримо

в объятьях каштановых лап.

В пожаре неоновых ламп –

дома, перекрестки, витрины.

И сердце – плыло и пылало

огнями в дремотной реке.

Весенние ивы. Реклама

сливы на коньяке.

Мальчишкой – без страха и грима

знакомой дорогой беги.

Зардеется город незримо

разрядом любовной дуги.

Ночная огромная птица –

в ладонях моих темнота.

Ей хочется в эти врата

от яркости ночи укрыться.

Алиса

(некой М.) 

Улыбка так мила,

устали зеркала,

тянуло за кулисы.

А рядом – все ждала,

темнела и звала

душа твоей Алисы.

Алиса молода.

Алисе – как вода

на тоненькие всходы –

Игра твоих затей,

открытие твоей

загадочной природы.

Алиса – волшебство.

Душевное родство

нетрудно обнаружить.

Возьми ее с собой!

И разлучи с гурьбой

сомнительных подружек.

Не то – настанет день,

изменчива, как тень,

Алиса повзрослеет.

Открытые глаза,

что все хотят сказать, –

темней и тяжелее.

Бывалая кровать,

и с рюмкою вина,

открытая кому-то…

О, не твоя вина,

что этим ранним утром

Алиса хочет спать.

Улыбка так мила…

Разбиты зеркала,

и тянет за кулисы…

А помнишь, как ждала,

темнела и звала

душа твоей Алисы! 

Кончается июль

Кончается июль. Дни кажутся короче,

и водоросли сном опутывают руль…

Дымят костры, бегут томительные ночи…

Кончается жара, кончается июль.

Далекие огни. На илистом заливе –

травы и камышей игольчатая тень.

Был чуток поплавок, когда неторопливо

на удочку зари наклевывался день…

Кончается июль, и в царстве разнотравья

заводят чехарду веселые сверчки…

Цикорий и буркун в осоковой оправе –

ложится мой венок на зеркало реки.

***

Умаялся день, и спадает жара,

и бурая сыпется наземь кора,

и смотрит с далеких и синих небес

Большая Медведица в Брусинский лес:

На теплую хвою, на мшистый пенек…

и теплит болотный лесной огонек.

Навеет мне теплые бурые сны

большая звезда на верхушке сосны.

Яблочный звездопад

Пахнет солнечным теплом

чернозем.

Пахнет август молодым

сентябрем.

Пахнет небо в облаках

молоком.

Пахнет сорная трава

чесноком.

Зреют соки

под шершавой корой,

Зреют сказки

повечерней порой,

и в заросший

старый маленький сад

Скоро яблочный придет

звездопад.

***

Придет ко мне путник усталый,

Я дам ему хлеба и мяса,

вина, но в постели широкой

оставлю его одного.

И буду без устали грезить

губами, манящими в сладость,

руками, текущими к сердцу,

и светлой его головой.

А утром скажу ему: "Видишь,

как садик туманом окутан

и в нем просыпаются птицы,

и нежит рассвет купола!..

Узнай, как туман улетает,

как строят церковные своды,

как ласточек острых над миром

несут молодые крыла.

Ты в соснах надышишься вволю,

минуешь поля и поселки,

луга обойдешь заливные

и будешь бродить у реки…

Узнай, как трепещут осины

и теплая колется хвоя,

и стелют цветочки степные

тугие свои лепестки.

Ты в городе будешь – увидишь

приезжих с востока и юга.

Узнай, как живется ребятам,

ютящимся на этажах.

О чем на закатах мечтают

на крышах покатых поэты,

чем живы голодные души

тревожных моих горожан…”

               _________

Оставляет автографы время

на заветной кирпичной стене.

Все узнай и тогда возвращайся

ко мне.

***

Отыщи ее – душой

Среди всех столбов и масок.

Мир – тревожный и большой –

станет полон тайных красок.

Настоящее связав

с прошлым ниточкою зыбкой –

обожгут тебя улыбкой

бирюзовые глаза!

Речь – мудрена и проста,

без единого огреха…

Тень морщинок возле рта

от надломленного смеха.

Из-под век глядят украдкой

томный Бахус, тихий Лель –

и волос лукавый хмель

в живописном беспорядке.

Как диковинная птица –

всех среди ключиц и спин,

и в руке ее огнится

тонкокорый апельсин…

Туфля, снятая с ноги

и повисшая на пальцах…

Дух отпетого скитальца

в темноте людской пурги.

Бедный Йорик

О чем грустить?

Осенний ветер горек

ночной порой.

Листва шуршит,

и плачет бедный Йорик

в земле сырой.

Куда спешить…

Мерцает в полудреме

глубокий ров.

Сейчас мелькнет

в готическом проеме

моя любовь.

И я стою,

холодная досада,

святая нить…

И ни луны, ни осени,

ни сада –

не изменить.

Крадутся страхи,

медленно и снизу –

и гинут прочь…

И тень летучей мыши

под карнизом

ласкает ночь.

Стихи неизвестного автора

Это было нацарапано на моей студенческой парте

Волосы твои – качели

Для причуд ночного бриза.

Ты была мечтой Хафиза,

Ты приснилась Боттичелли.

Ты верней жены Улисса –

И свободна, как цыганка.

Ты поила всходы риса

Ты цвела в долинах Ганга.

Где вершины – шапки снега,

Где озера, как топазы –

Ты скакала легкой серной

По седым горам Кавказа.

Ты дала рукам Венеры –

Все как есть – законы плоти.

Ты глядишь тоской и верой

С ярких Врубеля полотен…

Ты моя – единым счастьем

В боли, в радости, в печали…

Как твои горели пальцы

Подвенечными свечами!

Кленовое золото

Осень на кобальте дня отутюжила

листьев березовых желтое кружево,

И пересыпала каплями звонкими

веток березовых плетиво тонкое.

Сучьями голыми небо исколото –

спит… Абрикосами желто-молочными

полнится вечер. Кудрявое, сочное

льется на землю кленовое золото.

Червоточинка первой любви

Как шумливы ручьи водостоков

и кричат воробьи под кустом,

Как сверкает осколками стекол

трехэтажный заброшенный дом.

Поезда потянулись на дачи,

вновь без шапок форсит детвора.

И довольные морды собачьи

мельтешат по окрестным дворам.

Голых веток сады и аллеи

исцарапают неба сапфир…

И в груди неприкаянно тлеет

червоточинка первой любви.