Екатерина Шталь
Просто биология
А ты – один, и я – одна, и день – как призма.
Мы преломленно видим парк с толпой народа.
Шесть тысяч вольт. Два разнополых организма.
Мы – две вершины, два костра, два электрода.
И нас с тобой – накоротке – закоротило.
Искрит от искренности, плавится и льется.
Светило нас лучом последним осветило:
Заходит Солнце – посмотри! – заходит Солнце…
И мы с тобой, сойдясь почти как можно ближе,
Глядим, как месяц на деревьях сонных виснет.
И нам нужна сейчас не физика – из книжек,
А прикладная биология – из жизни.
И клятва в верности – нелепая, святая:
Не помню лиц, не помню рук, не помню талий…
Невестка
– Я хотела невестку в радость
И в опору себе под старость,
Я хотела невестку в помощь,
А она и сама – как овощ.
Спит полдня да читает книжки,
И собой хороша не слишком.
Близорукая и кривая,
И тоща – как из-под трамвая,
Профиль сплющенный – азиатский,
Все молчит, а капризна – адски.
Ей пачули и маракуйю…
Долго ж ты выбирал такую!
– Не печет пироги и слойки –
Будет стройная, да и только.
Не такая, как вы хотели –
Да зато хороша в постели.
Не похожа на Афродиту –
И любовникам нет кредиту!
А ленива в конце недели –
Так зато не транжирит деньги!
Бабочки
Он накалывал женщин, как бабочек, чуть небрежно,
Добавлял их в коллекцию, распределял и помнил –
Толстых, тоненьких, темненьких, светленьких, грубых, нежных –
Подбирал к интерьеру двух милых, но пыльных комнат.
Я пришла к нему тоже, наивна, пьяна немножко.
Он сказал, будет славно, сказал, что он спец и профи.
Я глядела вокруг, а когда он пошел за кофе,
Вдруг опомнилась, встала и выпорхнула в окошко.
Он опять меня встретил, но я была в полумаске.
Я не стала с ним пить, отказалась от шоколада.
Отвечала ему: не рассказывай больше сказки,
И знакомым шепнула: к нему приходить не надо.
История любви
Ты шел, как зверь, на теплый запах –
Один из сотен,
И появилась я внезапно
На горизонте.
И кровь прихлынула упруго
Цветком шафрана:
«Пойдем ко мне, давай друг другу
Залижем раны…»
Стон долог…ночь, как мир, большая…
Любви апостол,
Я знала все, что – отдышавшись –
Ты скажешь после:
Что хорошо, как вряд ли прежде
Когда-то было,
Чтоб я – едва рассвет забрезжит –
Не уходила.
А на исходе поединка
Сладка усталость…
Луна растаяла, как льдинка –
И я осталась!
Жизнь-река…
Жизнь-река моя, стынь-вода.
Кто течением не измучен –
Лучше поздно, чем никогда
Выпить яду твоих излучин.
Солнце плещется под веслом,
Гладь спокойна, погожий полдень.
Мне отчаянно повезло
Песней мир до краев наполнить.
А случится водоворот,
Топь, коряга – и будь здорова:
Во-он – Офелия вдаль плывет,
В сладкий омут любви до гроба.
Странная женщина
Пахнет мартини – и не принимает гостей,
Пышных не любит цветов, не ломает комедий
И, не боясь подцепить ни хандры, ни хламидий,
Странная женщина с ветром ложится в постель…
– Приворожу тебя тенью… Молись – не молись.
Горькое зелье кипит – и разбросаны камни…
Кистью сцелуй меня в небо большими мазками,
Ты же художник!.. Любовь – это белая слизь…
Странная женщина кубок подносит: глотни!
Губы накрашены тоном запекшейся крови.
Кто залюбуется – больше глаза не откроет…
– Ах, ты садовник?! Окучивай старый цветник.
Право на крылья
Хотела дарить – от души, полной горстью – но тщетно.
Ведь кто был богаче – украл мое право на щедрость.
Хотела, как солнце, из терема глянуть царевной.
Но кто был с тобою – украл мое право на ревность.
Хотела бежать – налегке – ни слезы, ни укора.
Но кто был быстрее – украл мое право на скорость.
Хотела к тебе – и с мечтой не расстаться вовеки.
Но кто был бледнее – тенями подчеркивал веки.
А мы бы – взлетели… и перьями небо накрыли!
Но кто был смелее – украл мое право на крылья.
Океания
Этот мир до потопа был создан.
Жизнь таится на дне,
И кораллами павшие звезды
Прорастают над ней.
Как дымят очаги каннибалов
На чужих островах
И о шторме в одиннадцать баллов
Не расскажешь в словах.
Принимая усталые позы,
В бухтах спят якоря.
Долго-долго – ни рано, ни поздно –
В море мокнет заря…
Не найти столько влажного неба
Ни в каких зеркалах.
Прилетай сюда, где бы ты ни был,
Захвати акваланг.
Океания манит увидеть
Глубину и химер –
То, о чем не вещает Овидий
И не бает Гомер.
По волнам – кто и судьбы, и волю
Океану отдал,
А внизу – те, которых до боли
Полюбила вода.
Океанский прибой поцелует,
Я ладонь окуну…
Не расскажешь о том, как безлунье
Поглощает луну.
Веселый мой октябрь
Хотя б на день, на час, во сне хотя бы
Ко мне б вернулся прежний мой октябрь!
По жизни я тогда легко, в охотку
Шла неземною радостной походкой,
И все маршрутки ехали на праздник…
Октябрь-шут, октябрь-безобразник!
Устав от лета сдержанных костюмов,
Он в желто-красный плащ рядиться вздумал,
И хмель пролился – строками в тетради –
Уже на первой бархатной декаде…
Летело солнце, как послушный мячик,
И сердце билось птенчиком незрячим.
Хотя б на день, на час, во сне хотя бы
Вернись ко мне, веселый мой октябрь!
Диптих на краю
Я знаю, что зима приходит с тыла,
Реальности сметая рубежи.
Пока вода на речке не застыла,
Пойдем гулять… над пропастью во ржи.
Здесь можно напролет глядеть хоть сутки
(И нам не надо зрелища милей),
Как плавают упитанные утки:
Им хлеб кидают все кому не лень.
И хочется отрадно – словно книгу
Писать – да не оттаять по весне…
Чтоб жизнь прошла, как первый день каникул:
Без боли, легче легкого… во сне.
Устав руками трогать миражи,
О будущем подумал – и осекся:
Еще никто… Мы тоже… не спасемся
От пропасти. От про… и будем жить,
Как все. Потом придет зима… И пусть
Молчит земля неласково и твердо.
Порочные страницы Айрис Мердок
Мы долго будем помнить наизусть.
Смерти нет
Я жила – не жила, а песня-то – с концом.
Я не плакала, просто ветер дул в лицо.
Выпью молодость из отвара череды.
Крематорий откроют ночью. Черен дым.
Над Сибирью развеюсь. Корни глубоки.
Смерти нет! У души – тугие плавники.
И в Байкале туманным утром: глядишь – осетр!
…Стены тонкие, и соседи – слышат все.
Беги быстрей
Готовилась – на совесть, не на страх –
На исповедь осеннюю в кострах.
Царапал небо свод немых стропил.
Я шла – и шел по венам атропин.
Шептал: оставь дорогу каблукам
И поднимайся взором к облакам!
Пускай придет еще немало строк,
Но, знаешь, боль всегда уходит в срок.
И от земных шагов своих устав,
Ты примешь неба бережный устав.
Беги быстрей! – чтоб ветер не стихал –
На исповедь осеннюю в стихах.
Семейное дело
Ревнивая жена сказала мужу:
– Такой кобель, ты больше мне не нужен!
А бабы, что со мной играли в прятки,
Даст Бог, помрут от рака шейки матки!..
Ревнивый муж жене своей ответил:
– Слышь, дура, не ори: услышат дети!
Что, губы сжала? Тоже мне, святая.
В тебя ж ведро со свистом пролетает!
С работы он встречал ее внезапно.
Она лила слабительное в завтрак.
Она уже вторую секретаршу
Грозилась превратить в пакетик фарша!
Он бил ее. По заду и не больно:
Для ласки предварительной – довольно.
Супружество – великое искусство,
А ревность очень освежает чувства.
Ревнивая жена сказала мужу:
– Такой кобель!..
Зияло Солнце…
Был день субботний – смешной, игривый.
Трясли лошадки хвостом и гривой.
И было небо – как юбка-солнце:
Кружись на травке, пока газон цел.
Реснички-стрелы, глаза – две щелки.
Зияло Солнце дырою в шелке.
Нам продавали фэн-шуй китайцы,
И шли обнявшись Ван Гог и Тайсон.
Человечица
Человече! – ни Бог, ни бес –
Перепутай меня с весной!
Между мной и ладьей небес
Будь единственный мой связной.
Человечица я – твоя.
Стану вечной тебе женой.
Окуни в меня якоря…
Отрави меня тишиной!..
Спеют вишенки на устах,
На ланитах моих – цветы.
Перед Вышним к ответу став,
За меня повинишься – ты.
Мастер и маргарин
(данное произведение, кроме образа трамвайчика,
к известному роману М.А.Булгакова не имеет никакого отношения!)
Пролито всуе масло.
Катится злой вагон…
Вы не хотите ль, Мастер,
Рукопись сдать… в огонь?
А на краю Вселенной –
Женщина – тут как тут.
Слава ее коленам!
Брысь! – твоему коту.
Шире раскинув ноги –
К сладкой пучине дней, –
Пусть убивает многих
В теле, на самом дне.
Маслице ж из лампады
Пролито – ни за грош.
Скользкое… Славно падать
В кучу хрящей и рож!
Катится как по маслу
Старый трамвайчик, где
Из маргарина Мастер
Вылепил мир людей.
Вот он, шипит на ближних,
Солнечный и смешной.
Женщина – замуж вышла,
Ей теперь не грешно.
Рвется ль душа на части?
– Сука, пока цела.
Смейся, Всевышний Мастер!
Чудны твои дела.
СтереоЛиза
Глупая я, родные,
А не найдешь умней.
Много меня отныне.
Странно с собою мне.
Первой мне Леонардо
Трогал лица овал.
Дьявол вторую в карты
Донага раздевал.
Третью имел священник
Прямо на алтаре.
(Не придавай значенья
Патоке волдырей.)
Много: я – кто угодно!
Женщина ль, дочь ли, мать…
Дайте воды… голодной.
Негде заночевать.
Много. Спроси, как много!
(Да подойди ко мне!)
Ждут ли подушек ноги?
Ждет ли спина камней?!..
Первой мне Леонардо…
Чего хочет Хо
В жизни хочется праздника… Шелкового белья,
Палестинского кофе и выделки тонкой кож.
В зале с видом на море играть иногда в бильярд,
И чтоб завтрашний день на вчерашний был не похож.
Снова хочется юности… Было бы сорок два –
На двоих!.. Нас беспечные ангелы сберегут.
Нет, не роскоши – неба и рук твоих волшебства.
Не разврата – но оргии в доме на берегу…
И безуминки искру в упрямом моем мозгу,
А в окно внедорожника – летнего ветерка!..
Но внутри меня кто-то хо-хочет – до не могу:
Счастье – то, что даровано – крепче держи в руках!
Предновогодняя мантра
Беда-начало, лихой почин –
Теперь от соков остался жом.
Сижу на кухне в глухой ночи
И чищу карму тупым ножом.
Я кто? Пылинка – и Божья тварь.
Копчу планету, живу вотще.
А за окошком грядет январь,
И ветер лютый суется в щель.
То, что удачей казалось мне,
Всё были ложные козыря.
А звезды светятся в вышине…
И кто их в небе проковырял?
Омм…
Платье цвета снега
Ты мои года – не считай:
Сброшу их, как сумку с плеча.
Верная моя нищета –
Сочная твоя алыча.
Молодость была хороша
Картами ночных облаков.
Кто ее следы орошал,
Сутью незнакомой влеком?..
В имени моем тишиной
Выменяю голос на тень.
Ты мне скажешь:
– Все решено.
Платье цвета снега надень!
Сердце-птица
Сердце-птица в стране Печаль –
Пузырек, пирожок да ключик.
Вечно – пять, и пора пить чай,
И на месяц глядеть колючий.
На тропинке из дома в сад
света нам он дает немного –
Затерялся на небесах,
Как отрезанный ноготь Бога.
Мне бы – в лето и в сон-траву,
Да в полыни хмельные чащи –
И не в грезах, а наяву
Петь о счастье бы стала чаще…
Мне бы в клевер и бересклет –
В землю жадную слезы вылить…
Слышишь – теплится ребер клеть,
Да лопатки торчат навылет.
-2-
Когда Бог раздавал по зоркости –
Я тихонько стояла с краешку.
А теперь у меня позор гостит:
Люд досужий швыряет камешки.
Кто они? Имена – сомнительны:
Молодежь, детвора да пьяницы…
Только помни, что после них тебе
Очень мало меня останется.
Можно ручкой чернить по белому
И дождем растекаться грязным, но
Я сижу, ничего не делаю –
Отсекаю к себе привязанность.
Но душа моя – пропасть та еще:
Мало накипи, много наледи.
Не улыбка – а лед сияющий,
Как выходим с тобою на люди!
